Ивановские артиллеристы_4. Велижский плацдарм, часть вторая

Скачать «Ивановские артиллеристы_4. Велижский плацдарм, часть вторая»

Александр Константинович Рак

=Весна 1943 года
После 20 января 1943 года противник окончательно смирился с потерей небольшого клочка земли под городом Велиж.
Наши боевые действия совпали с большими событиями, которые произошли под Сталинградом, где была полностью окружена и разгромлена армия гитлеровских головорезов. Операция под кодовым названием «Кольцо» была осуществлена командованием Сталинградского фронта успешно. Поэтому немцы на нашем участке фронта после таких событий отмечали, вероятно, свой траур и активных действий не вели.
Дивизионная газета «Фрунзевец» писала на своих страницах целые списки фамилий воинов, получивших боевые награды из рук командира дивизии т. н. Назаренко и командира артиллерийского полка С.А. Биркалова за жаркие бои под городом Велиж.
Жизнь в обороне стала относительно спокойной. Незаметно подошла и весна. Наступила резкая оттепель, река Западная Двина вскрылась, вышла из своих берегов, болота покрылись сплошной водой. Везде наступило бездорожье, маневренность войск, а особенно артиллерии, была, конечно же, затруднена. Поэтому командование артиллерийского полка, как правило, занималось учебой командного состава. Для командиров всех подразделений проводились сборы, на которых устраивали разбор и обсуждение прошедших зимних боевых операций.
На партийных собраниях принимали всё новых и новых кандидатов в члены партии из числа особо отличившихся в бою…
Наступили теплые майские дни 1943 года. Кругом всё зазеленело, лес оделся в зеленый наряд, а земля покрылась сплошным разноцветным ковром, только между этих полей четко вырисовывалась песчаная узкая полоска извилистых траншей обороны.
Жизнь наших передовых наблюдательных пунктов была по-прежнему напряженной и таила в себе опасность. В начале мая мне, как командиру взвода управления батареи, было приказано оставить свой передовой наблюдательный пункт под городом Велиж и возвратиться на свой прежний наблюдательный пункт в село Суслино. Вместе с разведчиком Гриценко и связистом Беловым благополучно вернулись в прежнюю свою землянку и снова установили связь с батареей, наблюдательным пунктом командира батареи и начали наблюдение за обороной противника.
В это время командиром второй батареи был старший лейтенант В.С. Радионов, а капитан Орловский был назначен на должность начальника штаба 1-го артдивизиона.
Для меня, как и многих моих друзей по артиллерийскому полку, наступил счастливый день – 15 мая 1943 года, когда мы стали коммунистами. С огромной радостью я принимал впервые партийный билет из рук заместителя командира полка по политической части майора Даниила Георгиевича Куликова.
Все принятые в партию давали слово бить врага беспощадно и быть примером во всех своих поступках.
С 20 мая 1943 года немцы активизировали свою разведку с воздуха всей нашей обороны. По ранним утрам немецкий самолет-корректировщик «рама» висел в воздухе над нашими траншеями и бросал всевозможные листовки, противопехотные гранаты. А артиллерия противника тем временем вела пристрелку наших оборонительных рубежей. Иногда переносила огонь и в глубину нашей обороны, тем самым прощупывая батареи. В этих случаях наша артиллерия себя не обнаруживала, но всегда была готова ответить на удар.
К концу мая враг словно притаился, перестал вести даже редкий артиллерийский огонь. Тишина для нас стала подозрительной: после такого затишья немцы начинают, как правило, боевые действия. И наши предположения в скором времени подтвердились.
На рассвете 31 мая 1943 года немцы нарушили утреннюю тишину. Первый пятнадцатиминутный удар артиллерией нанесли по улице Володарского города Велиж. Под покровом густого тумана немцы ворвались в траншеи и захватили небольшой плацдарм, а после артиллерийский огонь перенесли по траншеям деревни Суслино, где которой оборонялся стрелковый взвод. Под прикрытием артогня, немцы неожиданно ворвались в наши траншеи в деревне Суслино.
Завязались жаркие траншейные бои в эту предрассветные часы. Наши бойцы и командиры мужественно отражали натиск наседавшего врага более шести часов! Но силы и средства были явно не равны. Немцы бросали в бой все новые и новые резервы. А у нас в это время подкрепления не было. Из-за превосходящих сил противника наши обороняющие части с боями вынуждены были оставить первую линию обороны. Вот об этом бое я и хочу рассказать.
Мощный артиллерийский налет обрушился на наши траншеи. От рвущихся снарядов и мин противника вся наша линия обороны была охвачена облаком из густого дыма и песка.
Мой наблюдательный пункт находился недалеко от расположения обороняющего стрелкового взвода. От мощных разрывов снарядов дрожала земля. Я вместе со своими верными товарищами — разведчиком Гриценко и связистом Беловым — во находился на своем наблюдательном пункте. Только успел сообщить командиру батареи об огневом налете противника на наши траншеи, как связь между нами была прервана. Восстанавливать ее было бесполезно, да уже и поздно. Я быстро подал команду: «В ружье». Связист Белов взял свой карабин и телефонный аппарат, разведчик Гриценко – автомат, перископ, а я захватил с собой единственную противотанковую гранату. Мы быстро выбежали в траншею. Огонь немецких батарей был перенесен вглубь нашей обороны. Мы втроем заняли оборону в траншее; к нам присоединились два бойца из огнеметного взвода.
Стрелковый взвод пятой роты первого батальона 1115-го стрелкового полка 332-й стрелковой дивизии уже вел неравный бой. Никто из них не дрогнул, не отступил, все погибли в неравном бою.
Немцы продолжали занимать наши траншеи. Мы впятером сдерживали наступление немцев по траншеям, у нас заканчивались боеприпасы. Я бросил свою единственную гранату. Взрыв противотанковой гранаты немного охладил пыл фашистов…
У нас остался один выход – отойти к орудию, которое стояло около наших траншей на прямой наводке. Под покровом ещё не рассеявшегося тумана и дыма мы по последней траншее быстро побежали к орудию.
Артиллеристы, не разобравшись в том, что происходит, не вели огня. Я быстро описал командиру огневого взвода сложившуюся обстановку, объяснил, что немцы уже в наших траншеях. Орудию была подана команда «к бою».
Боевой расчет занял быстро свои места у орудия и приготовился вести огонь прямой наводкой. Немцы приближались по траншее к нам. И вот раздались первые выстрелы. Видимость ещё была плохая, снаряды рвались почти рядом с нами, траншеи рушились, всё кругом смешалось. Вести прицельный огонь прямой наводкой по своим траншеям было невозможно из-за густого тумана.
А в это время немецкие автоматчики незаметно пробирались по траншее к нашему орудию. Расчет после нескольких выстрелов прекратил огонь. Мы стали пристально всматриваться через оседавшую пыль и рассеивающийся туман. Всё словно кругом замерло, мы обрадовано вскрикнули: «Выстояли!», но… Наши надежды не оправдались: немцы засекли орудие и открыли по нему беглый огонь из тяжелой артиллерии. Вместе с орудийным расчетом мы оказались в огненном кольце, прижаты к земле в полуразрушенной траншее, засыпанные землей.
После немецкого артиллерийского налета пушка была выведена из строя. Появились первые раненые и убитые у орудийного расчета. Немцы, убедившись, что пушка умолкла, решили снова пойти в атаку. У нас патроны были на исходе, мы использовали боеприпасы убитых и раненых. Вели мы только прицельный огонь из винтовок и автоматов по наступающим фашистам. Нет связи, на исходе боеприпасы…
Нужно было принять правильное решение. Мы ещё раз осмотрели возле орудия – нет ли ещё патронов у погибших воинов. Немцы хорошо видели нас, лежавших почти на открытой местности. Впереди нас, в нескольких десятках метров, снова ожил вражеский пулемет. Он открыл огонь с такой силой, словно косил траву. Ещё сильнее мы прижались к песчаной земле, от которой нельзя было поднять головы. Слышно было, как немцы что-то кричали.
И вдруг пулемет противника умолк. Мы подняли головы и увидели, как вражеские солдаты один за другим, пригнувшись в траншеях, стали приближаться к нам. Мы сделали несколько выстрелов – и все, патроны кончились. На наши одиночные выстрелы фашисты ответили автоматными очередями.
Положение наше крайне было тяжелым, мы держали оборону более семи часов. Туман давно исчез. В жаркой схватке с превосходящими силами противника мы и не заметили, как уже время подошло к полудню. Я расстрелял из пистолета вторую обойму, оставил на всякий случай один патрон в стволе и дал команду по одному отходить к второй линии обороны. Раненых и убитых мы успели раньше отнести в тыл нашей обороны. С болью в душе мы оставили последние метры своих передовых траншей.
Мне пришлось отходить последним. Спустились в лощину и короткими перебежками побежали к оврагу, у которого протекал ручей. Здесь за мелким кустарником мы встретили командира пятой роты второго батальона 1119-го стрелкового полка с несколькими автоматчиками.
Все заняли оборону на склоне оврага. С командиром роты капитаном И.И. Ериным пристально мы вели наблюдение за действиями противника. Мой разведчик Гриценко и связист Белов стали срочно восстанавливать нарушенную связь с командиром второй батареи. За несколько минут это было сделано. Я подробно доложил сложившуюся обстановку командиру батареи и просил дать несколько залпов артиллерии по противнику, занявшему наши передовые траншеи в деревне Суслино.
Командир батареи – старший лейтенант В.С. Родионов – ответил мне, что на батарее осталось всего несколько десятков снарядов, только для самообороны на случай дальнейшего продвижения противника вглубь нашей обороны. Надо сказать, что в то критическое время с обеспечением боеприпасами было крайне трудно. Отпускалось на сутки не более полтора снарядов на орудие, а порою и того меньше.
Хорошо, что помогли нам минометчики, стоящие в этом же овраге рядом с нашей обороной. Они вели почти беспрерывный огонь по противнику. Немцы дальше первых наших траншей не прошли.
В это же время командир батареи старший лейтенант Радионов сообщил мне, что в это утро немцы заняли улицу Володарского, которую обороняло до роты бойцов. Все бойцы и командиры погибли.
К вечеру 31 мая после заката солнца к нам в оборону стало прибывать пополнение, которое находилось на отдыхе в Семичевском лесу. С наступлением полной темноты и опустившегося тумана в овраг перед нашей обороной подошло несколько танков Т-34. Готовился ночной контрудар. Задача — освобождение деревни Суслино.
Передовой наблюдательный пункт у меня был вместе с командным пунктом командира роты капитан Ерина. В этот вечер вызвал меня к телефону командир дивизиона майор И.Ф. Егоров и поставил передо мной боевую задачу. Мне надлежало в эту ночь вместе с танками и стрелковыми подразделениями пойти в наступление.
К нам на наблюдательный пункт прибыли командиры штурмовых групп и танкисты. Состоялось короткое совещание по уточнению района боевых действий и порядка ведения наступательной операции.
Задача была поставлена командованием ясная: вести наступление только в эту ночь, тихо и скрытно. Мне предписывалось, как знающему эту местность, указывать путь головному танку.
Связь решили прокладывать впереди наступающих групп за головным танком. В середине ночи с 31 мая на 1 июня 1943 года была подана команда танку Т-34 – «Вперед на врага!» Я сел на танк у люка водителя танка, а мой разведчик Гриценко и связист Белов вместе с несколькими бойцами сели за башней танка. Мы медленно стали выдвигаться из оврага к лощине по направлению к деревне Суслино. Штурмовая группа стрелков и автоматчиков шла цепью за танком.
Как только мы стали приближаться к траншеям, занятым противником, немцы, заслышав шум мотора танка, начали беспорядочно вести огонь из всех видов оружия. Снаряды рвались буквально в нескольких метрах от танка. Командир боевой машины, зная направление движения, дал команду спрыгивать с брони, после чего быстро прибавил скорость и пошел вперед, ведя огонь по траншеям, занятыми противником. Мы оказались в цепи штурмовой группы стрелков и автоматчиков. Связист Белов продолжал разматывать катушку связи за нами.
Немцы с каждой минутой нашего приближения к траншеям усиливали огонь, преимущественно из артиллерии и минометов. Одна за другой взвивались немецкие ракеты над полем боя.
Танк уже утюжил окопы, в которых засели немцы. Штурмовая группа бойцов и командиров в ночной мгле, под треск пулеметных и автоматных очередей, с дружным криком «ура!» — ворвались в траншеи.
Танк от начала и до конца траншей прошел на малой скорости, круто развернулся и пошел с большой скоростью на свою исходную позицию. Ни один фашист не ушел, десятки трупов немецких солдат и офицеров лежало в траншеях и за траншеями. Штурмовая группа потерь не имела.
Деревня Суслино снова стала нашей. Автоматчики, стрелки и мы с ними сразу начали окапываться, очищали траншеи от обрушившегося песчаного грунта, устанавливали пулеметы, оборудовали стрелковые ячейки. Я со своими верными товарищами Гриценко и Беловым снова обосновался в чудом уцелевшей землянке, мы приступили к оборудованию наблюдательного пункта. Связь была установлена с батареей и наблюдательным пунктом командира второй батареи капитаном С.Н. Хандошкой. Родионов во время ночного боя был ранен на своем наблюдательном пункте в деревне Начевки и отправился в госпиталь.
Впервые за сутки боя я смог доложить командиру дивизиона майору Егорову радостную новость об освобождении деревни Суслино. Егоров, выслушав мой доклад, поблагодарил за успехи, объявил благодарность всем: «За выполнение боевой задачи вы все будете представлены к наградам. Но смотрите, ркпече держите оборону!»
Немцы не хотели примириться со своими потерями, перешли на методичную стрельбу из пушек и минометов. С интервалом в десять – пятнадцать минут они обрушивали сотни мин и снарядов на наши позиции. Траншеи рушились, от разрывов вражеских снарядов…
Так продолжалось несколько дней и ночей. Только к исходу дня 5 июня 1943 года артиллерийская канонада противника стала постепенно ослабевать и, наконец, утихла. Немцы, видимо смирились со своими потерями и перестали вести арт-огонь по нашим траншеям. Больше на этом участке фашисты не предпринимали наступательных операций до июльских событий.
27 июля 1943 года командование дивизии собрало особо отличившихся участников боев за деревню Суслино и улицу Володарского в количестве 36 человек солдат и командиров. На одной из чистых полян в глубине Семичевского леса, что в трех километрах восточнее города Велиж, в торжественной обстановке командир дивизии гвардии полковник Т.Н. Назаренко вручал нарады. В числе награжденных бойцов первого дивизиона были Егоров, Гриценко, Белов и я.
Торжественная церемония была короткой. Комдив Назаренко ещё раз поздравил всех награжденных и попросил ещё лучше, смелее бить врага. В свою очередь награжденные поблагодарили командование за высокие правительственные награды, все поздравили друг друга и разошлись по своим боевым подразделениям.
Приближалась вторая годовщина со дня формирования 332-й Ивановской имени М.В. Фрунзе стрелковой дивизии, и её 891-й артиллерийского полка. В дивизию на празднование прибыли из города Иванова и области наши «шефы». 21 августа 1943 года командование дивизии организовало показ боевых подразделений. Состоялся парад частей дивизии, находящихся частично на отдыхе и в резерве. Парад проходил в Семичевском лесу на большой поляне. На одной окраине леса соорудили трибуну, на которой стояли командир дивизии Назаренко, начальник артиллерии С.Я. Калягин, К.И. Крамаренко – командир 891-го артиллерийского полка, командиры всех стрелковых полков и шефы, прибывшие из Иваново. После парада шефы вручили привезенные подарки. У всех нас настроение было приподнятое, праздничное. Все горели одним желанием: снова идти в бой и громить врага.
Ровно через месяц 20 сентября 1943 года, после восемнадцатимесячной обороны на Велижском плацдарме, началось общее наступление по всему фронту 4-й Ударной армии.

Ефим Давыдович Раухваргер

=Мертвый остался живым
Казалось бы, всё кончено, в обороне «мертво». Шел жаркий июль 1943 года. После жестоких майских и июньских боев у стен города Велиж и последовавшего за ними затишья, противник активизировался.
Немцы хотя и прекратили боевые действия, но их артиллерия продолжала обстреливать наши позиции. Фашисты не отказались от своих планов оттеснить наши части с плацдарма за рекой Западная Двина. Они стремились спрямить линию фронта до берегов реки, тем самым установить полный контроль над главной дорогой, связывающей Велиж с городами Демидов и Смоленск. Это был их последний шанс на успех. Они решили повторить июль 42-го.
…Ранним июльским утром 1943 года земля подобно вулкану неожиданно поднялась от разрывов вражеских снарядов черными столбами над обороной по улице Володарского. На этом участке обороны находился мой наблюдательный пункт.
Немцы под покровом темноты неожиданно ворвались в наши траншеи. Наблюдательный пункт вмиг оказался отрезанным от обороняющих подразделений 1119-го стрелкового полка. Выход из траншей был перекрыт немецкими автоматчиками. Связь с батареей была прервана. МЫ вместе со связистом и разведчиком оказались в окружении врага. Немцы приближались к наблюдательному пункту, в траншеях завязалась схватка с горсткой смельчаков.
В этой короткой перестрелке, сраженные автоматной очередью, пали связист и разведчик. Оставшись один, я, отстреливаясь, отходил за последний поворот траншей.
И вдруг автоматная очередь врага настигла и меня: я был ранен в ногу, упал в траншее, но продолжал ещё двигаться. Гибель казалась неминуемой, патронов в пистолете нет; четко слышна немецкая речь, враг приближался. Уже за последним поворотом в нескольких шагах затрещала снова автоматная очередь. Сдаться в плен – это равносильно гибели от рук палачей. Мгновенно мне приходит мысль: притвориться мертвым…
Немцы, шагая коваными сапогами по трупам павших наших бойцов, подошли ко мне, лежавшему вниз лицом, пнули меня ногами, о чем-то поговорили между собой, повернули обратно и быстро побежали по траншее. А тем временем в других траншеях слышно было, как шел бой обороняющихся наших стрелков. Я продолжал лежать неподвижно. Превозмогая боль в раненой ноге и истекая кровью, я ждал наступления темноты, чтобы выбраться из траншей и незаметно для противника уползти к своим.
День казался для меня вечностью. Боль не давала спокойно лежать; я хотел перевернуться, но нельзя было менять своего положения. Немцы могли бы заметить и прошить автоматной очередью. Немцев всё больше и больше становилось в траншеях.
По нескольку раз их сапоги топтались по нашим спинам. Вот-вот я готов был вскрикнуть от боли, но, стиснув зубы, крепко сжал веки, почти не дыша, лежал вниз лицом.
Время клонилось к вечеру, но бой не утихал. С наступлением полной темноты немцы запинались об наших убитых, что-то ворчали, ругались и решили выкинуть убитых с траншей за бруствер. Настал критический момент для меня, когда подошли несколько немцев, взялись за ноги, воротник шинели и стали поднимать, а затем выбросили за бруствер.
Хорошо, что пистолет вместе с партийным билетом и удостоверением личности до ранения я успел засунуть под брючной ремень. Мысль тогда была одна: только бы не обшаривали все карманы и не снимали бы брюки с сапогами.
Не помню, как оказался сверх своих траншей. Спустя несколько минут я пришел в себя, но продолжал лежать неподвижно. В нескольких метрах лежали за бруствером мои боевые товарищи разведчик и связист. Хотелось подняться, но было опасно, ведь немцы были совсем рядом. Истекая кровью и терпя сильную боль, я терял сознание, затем снова приходил снова в себя. Когда наступила полная темнота, решил ползти вдоль траншей. Разговор немцев становился тише, но треск автоматных очередей не смолкал, взвивались в небо одна за другой осветительные ракеты. Прижимаясь к земле, я передвигался по-пластунски. Подполз к своим товарищам, потрогал, но признаков жизни, к сожалению, не обнаружил. Считал, что они мертвы. Оставив их, продолжал двигаться по направлению к своим.
Силы покидали меня, но. превозмогая боль, я продолжал ползти. Была только одна мысль: скорей бы добраться до своих.
Остались считанные метры до наших траншей второй линии обороны. Изредка слышалась короткая русская речь. Собрал в себе все силы, решил подняться, но тутже упал от сильной боли в раненой ноге. Кто-то из наших бойцов услышал стон за бруствером и окликнул: «Кто ползет?». Я не смог отозваться, только стонал. Тогда один из бойцов быстро вылез из окопа и, согнувшись, подбежал ко мне. Взялся за воротник шинели и волоком быстро потащил. Только перед траншеей я смог тихо проговорить: «Ранен в ногу, помогите спуститься».
Через минут наши бойцы, используя ночную темноту, стремительным ударом выбили немцев из наших траншей. Немцы оставили около двадцати человек убитыми и ранеными.
В эту июльскую ночь 1943 года начальник штаба 2-го артиллерийского дивизиона писал донесение в штаб 891-го артиллерийского полка и сообщил майору И.И. Еременко о том, что лейтенант Раухваргер и его боевые товарищи погибли в неравном бою. В штабе полка на них готовились похоронные для сообщения родным. А тем временем, шла борьба за спасение жизни лейтенанта Раухваргера. Санинструктор быстро оказал первую медицинскую помощь. Меня положили в плащ-палатку и отправили в медсанбат. Только из санбата я смог сообщить начальнику штаба майору Еременко коротко о том, что случилось со мной и моими товарищами.
Это были последние бои под Велижом. Немцы окончательно стали в оборону и не предпринимали больше наступательных операций. Части 4-й Ударной армии готовились к предстоящим боям.
Три месяца продолжалось лечение в госпитале, а затем я снова вернулся в свой родной артиллерийский полк. Вернулся уже не в оборону под город Велиж, а в наступление. И первый бой принял за село Трибулица Смоленской области. Так начались мои наступательные бои за освобождение сел и городов Смоленской, Витебской областей и Прибалтики.
Петр Иванович Витушкин

=Огонь из трофейного оружия. В наступление
Рано утром 20 сентября 1943 года на левом фланге 332-й стрелковой дивизии началась мощная артиллерийская подготовка, 101-я стрелковая бригада прорывала фронт противника. После успешного прорыва немецкие части поспешно стали отходить по всему участку фронта. В образовавшийся прорыв у совхоза Миловиды пошла преследовать и наша 332-я стрелковая дивизия со своим 891-м артиллерийским полком.
День выдался на редкость ясный и теплый. Немцы в этот день отступали так стремительно, что мы порой и не успевали навязать им бой. К ночи противник остановился на промежуточном рубеже и на несколько часов сдерживал наше наступление.
Утром следующего дня под напором наших наступающих стрелковых частей с поддержкой артиллерийским огнем, немцы были сбиты с промежуточного рубежа, которые отступали с боями в направлении местечка Яновичи и города Сурож Витебской области.
Ломая упорное сопротивление немцев, наши части уверенно продвигались вперед.
В один из этих сентябрьских дней 1943 года, будучи начальником разведки 2-го дивизиона, я получил приказ командира дивизиона майора В.С. Герасимова вместе с разведчиками сержантом В. Крыловым и рядовыми И. Базгаевым, А. Колесниковым, М. Локтевым и двумя радистами двигаться с головной походной заставой стрелковых частей. Кратко довел до разведчиков приказ, и мы тронулись в путь. Немцы, отступая, на дорогах и в лесах оставляли большие заслоны из крупных подвижных отрядов, вооруженных минометами, пулеметами, артиллерией. Они минировали дороги, взрывали мосты, устраивали завалы, вырезали деревья вдоль дорог, сжигали села.
О встрече в пути с противником и других препятствиях на пути движения наших частей разведчики должны были своевременно информировать командование 2-го артиллерийского дивизиона. Разведчики шли по обочине дороги, рассматривая каждый метр земли, каждый куст. На дороге и по её сторонам зияли разрушенные траншеи врага. Валялись трупы убитых немецких солдат и офицеров, лежали опрокинутые и изуродованные орудия немецких батарей, стреляные гильзы, обгорелые зарядные ящики и орудийные передки. То тут, то там чернели сгоревшие фургоны, догорающие автомашины. Разведчики нагнали головную походную заставу наших стрелков. Витушкин представился её начальнику командиру роты капитану М.В. Леонову.
Познакомившись, обменялись мнениями о совместных действиях при встрече с противником. Выставили боковые и головные дозоры. Продолжали идти вместе. Наступили сумерки. С запада подул сильный ветер, мрачные низкие тучи заволокли небо, ни единой звездочки не было видно. Накрапывал мелкий дождь. Это благоприятствовало выполнению совместной задачи. Темнота – союзник разведчиков. Вот уже ночь перевалила за половину, а головная колонна всё шла и шла по намеченному маршруту, одновременно передавая командиру дивизиона майору Герасимову: «Всё в порядке, продвигаемся без боя».
На несколько минут устроили привал. Все устали и хоти спать, но были готовы в любую минуту дать бой противнику, если он появится.
— Что-то сон одолевает, расскажи что-нибудь веселое из своей фронтовой жизни… — сказал разведчик Колесников Базгаеву. — Например, как ты девчат артиллерийской буссолью фотографировал…
Раздался веселый смех. А Базгаев не впервые повторяет историю о том, как однажды с передовой он был послан в дивизионную артиллерийскую мастерскую получить из ремонта буссоль*. И вот, возвращаясь с прибором на передовую, он в одной из прифронтовых деревень разговорился с жителями села и представился девчатам фронтовым фотографом. «Перефотографировал» всех девчат, и записал их адреса.
Само собой разумеется, никаких фотографий он им не послал, но с одной завязал постоянную переписку.
Разведчики отдохнули и пошли дальше. Ночь была на исходе. Внезапная ослепительная вспышка ракеты разорвала темноту. Затем вторая, третья. Открылся сильный огонь из пулеметов одновременно с трех огневых точек. Это головной дозор капитана Леонова и мои разведчики встретились с заслоном противника. Головная походная застава бойцы по команде Леонова развернулась в боевой порядок, стала спешно окапываться. Вся колонна была прижата к земле. В ту же минуту я доложил в дивизион о встрече с противником и приступил к разведке огневых средств немцев. Пулеметный огонь противника с каждой минутой усиливался.
В лесу, за деревней, один за другим захлопали выстрелы минометов. Тяжелые мины стали разрываться возле цепи головной колонны, обдавая необыкновенно ярким пламенем огня. Свет от разрывов и вспышек ракет, давал противнику возможность видеть, где лежала цепь наших солдат.
Вскоре открыла дополнительный огонь гитлеровская артиллерия. Теперь над нами не только свистели пули, но и визжали осколки мин и снарядов.
— Товарищ старший лейтенант, обнаружил противотанковую пушку, — доложил мне сержант Крылов. И не успел разведчик закончить доклад, как орудие открыло огонь. Снаряды, со свистом пролетая над разведчиками, стали рваться где-то позади. Я принял решение уничтожить орудие. Скомандовал: «Отделение, за мной! Радистам – оставаться на месте и сообщить обстановку в дивизион». Разведчики по дну высохшей дорожной канавы броском, а где и по-пластунски, стали приближаться к вражескому орудию. Вот мы уже близко от него.
Удушливые плотные воздушные волны бьют в лицо с каждым выстрелом. Враг с фланга ударил одной, а затем второй пулеметной очередью…
…Тихо застонал Колесников – пуля навылет пробила голень правой ноги. Медлить ни секунды нельзя. Трогает за плечо Базгаева и шепчет ему: «Давай…» Тот быстро пополз, прижимаясь к земле. За ним устремились и остальные разведчики. Когда до вражеского орудия оставалось не более двадцати шагов, во врагов полетели гранаты. Одна, вторая, третья… Не умолкают взрывы. Два гитлеровца остались лежать навсегда у орудия, остальные, не выдержав стремительного и дерзкого налета наших разведчиков, оставили пушку. Быстро все разведчики подбежали к орудию. Замечают, что возле него стоят ящики со снарядами.
Тут же развернули орудие в сторону убегающих немцев и открыли беглый огонь по деревне Ратьковины, в которой скопилась немецкая пехота.
Гитлеровские артиллеристы, увидев, что их орудие бьет по деревне, подумали, что деревня занята советскими войсками и залпами двух батарей «накрыли» населенный пункт. Когда фашистские артиллеристы поняли свою ошибку, было уже поздно. В небо взвились наши зеленые ракеты и дружное «ура» прокатилось над деревней, куда ворвалась головная колонна. Здесь увидели результаты своего ратного труда: возле домов и блиндажей, на улицах и огородах лежали десятки вражеских трупов. Лишь немногим фрицам удалось спастись бегством.
Навстречу нашим воинам из землянок, погребов выходили старики, женщины и дети. Слезы жителей для воинов-освободителей были наградой за освобождение.
Впереди ждали суровые тяжелые бои. В скором времени все разведчики за операцию были отмечены правительственными наградами. Я был удостоен ордена Отечественной войны первой степени.
Дивизия и артполк продвигались в направление Сурожа и к местечку Яновичи Витебской области.
22 сентября 1943 года во второй половине дня подошли к заранее подготовленной обороне противника и вступили в бой на нескольких участках фронта с восточной стороны Сурожа и с западной стороны Яновичей.
С ходу прорвать оборону противника части нашей дивизии не смогли. Началось сооружение временной оборонительной линии. Рыли окопы, ходы сообщения, оборудовали огневые точки. Наши батареи тоже оборудовали огневые позиции и наблюдательные пункты.
Все работы проводились в ночное время. Враг перед своей обороной сжег все деревни, вдоль дорог спилили все деревья. Местность противником просматривалась вглубь нашей обороны на несколько километров. Днем передвижение наших войск прекращалось совсем.

* Буссоль — прибор для топографической привязки и управления артиллерийским огнём, представляющий собою соединение компаса с угломерным кругом и оптическим приспособлением.